Проект «Повелитель» - Страница 6

Дед заседал в библиотеке уставившись в книгу единственным глазом и весьма напоминал при этом некую птицу, такой же клюв, подумал я. Не отрываясь от книги он махнул мне рукой, мол, проходи, располагайся. Не теряя времени стал выкладывать на стол перед ним свои находки, военную форму, два пистолета, ножи, ампулы неведомых лекарств, трусы, носки, куски вяленого мяса, бритвенный набор, ржавый АК, пакет сухариков и под конец пустую плоскую фляжку из нержавейки, замялся но всё таки положил её на стол. Вот фляжка в первую очередь его и заинтересовала. Он повертел её в руках:

— В старые времена в таких емкостях содержали спиртные напитки. Судя по амуниции, что вы принесли молодой человек, тут могла содержаться водка, в крайнем случае спирт.

Хаймович открутил колпачок и поднёс его к своему выдающемуся носу.

— О-о-о! Надо признать, что старый Хаим ошибся, пахнет коньяком, значит, либо вы нашли останки генерала, либо я ничего не понимаю в этой жизни. Судя по запаху коньяк был замечательный, жаль что выдохся… Или вы тому поспособствовали?

Хаймович поднял взгляд на меня. Я кивнул. Да, мол поспособствовал. Кровь прилила к щекам, и отчего-то стало некуда девать руки. Здоровый детина, а теряюсь перед стариком как малый ребёнок, его манера говорить всегда вышибает меня из колеи. Ещё эта его манера поворачивать голову боком, скрывая повязку на правом глазе, и как бы вытягивая голову из плеч на длинной худой шее. Тут я перебил Хаймовича и опуская детали выдал ему всю историю. По мере рассказа старик преображался, глаз сверкал как драгоценный камень, ноздри раздувались, особенно его заинтересовал мой сон, где незримая пелена бродит по зданию…

— Где говоришь, это было?

— Ах, да я ещё карты нашёл, вот — выложил я спрятанные под рубашкой за спиной карты.

Карты помялись и повлажнели, от них ощутимо несло потом. Посредине виднелась свежая дырка. На рубашке и на свитере они видимо, то же присутствовали, потому, как под лопаткой саднило изрядно.

— А это я когда от медведя удирал, в окно нырнул неудачно.

— Вот уж про медведя врать не обязательно…

— Да не вру, я.

— Молодой человек, вы его живьём, то никогда не видели, может это некое новое существо, ранее вам не встречавшееся.

— Ну зачем живьём, Хаймович, на репродукции картинки видел, где четыре мишки вокруг деревьев…

Обращение «молодой человек» и на Вы говорило о крайней степени недоверия. Когда старик был в духе он называл меня по разному в зависимости от ситуации, то Маккавеем, когда в кузне, то зверобоем — когда с добычей, а чаще всего Максимом, только Толстым никогда… Он считал, что человек должен называться именем человеческим, чтоб непременно по имени и предков можно было узнать. А прозвища есть суть имена недостойные и человеку не свойственные. Такой вот у него был заскок. Про своё второе имя, я никому не говорил, засмеют, да и звать по нему меня всё равно никто не будет.

— Мишка это был, отвечаю.

— Любишь ты Максим выражаться фигурально, был бы это кабан, допустим, либо волк я бы ещё поверил.

— Видимо придётся вернуться и принести его голову, — я насупился.

Старый рассмеялся.

— Прошли те времена, когда на медведя с рогатиной ходили, зверь он умный и силы огромной, свою голову бы у него не потерять.

— Это я заметил, но не думаю что его пули не берут… Посмотри пистолет Хаймович.

Хаймович поднял оба пистолета со стола, повертел осматривая, один сразу отбросил.

По цокал языком. — Пациент скорее мертв, чем жив… Да же если ржавчина отойдёт, в стволе будут такие каверны, что… Впрочем, вот этот экземпляр вполне…

Обойма с трудом вылезла, темные цилиндрики патронов разлеглись на столе, всего семь штук. — Восьмой надо полагать в стволе … а вот и он. В целом состояние вполне сносное, почистить и маслица, потом проверим, есть ли ещё порох в пороховницах…

Бог с ним, с мишкой… Рассказывай подробнее, что там тебе в здании привиделось.

— Рассказывать особо нечего, так… смутные ощущения…

И тем не менее пока я стал их обрисовывать Хаймовичу, вдруг увидел в его голове отчётливую картинку: «живых людей в белых халатах ходящих по кабинетам, неплотно закрытые жалюзи на окнах и яркий свет проникающий в комнаты». Мама, дорогая! Он видел солнце, он был там! Да сколько же ему лет?! Я замолк разом, как громом поражённый.

* * *

… … Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать…

Откашлялся, в горле першило, где — то в носоглотке застрял запах гари, запах горелой одежды и палёного мяса… Посреди комнаты лежал Штырь, точнее то, что от него осталось. Одежда в пепел, виднеются трусы, на до же — интеллигент, сроду бы не подумал.

Трусы ему вроде как не к лицу, всё равно, что очки на носу и книга в руках. Я всё ещё, бог знает зачем, держал пистолет в руках. Не пригодился. Одного патрона, правда не хватало, ушёл на пробный выстрел в подвале Хаймовича. Мать её! Вот тебе и пелена!

Как объяснил, Хаймович, увиденная мной пелена не что иное как электромагнитное поле высокой частоты, что это такое я так и не понял, но как действует, убедился воочию.

Тридцать пять, тридцать шесть… Бля, скоро включится… Надо срочно что-то предпринять? На счёт сто она включается и проходит по комнатам здания от стенки до стенки за три секунды. Вне зоны поражения только окна и дверные проемы. В дверном проёме я только что и выжил, но испытывать судьбу второй раз не хотелось. Пятьдесят четыре… Побёг до окна, обогнул останки Штыря и вот я на улице. Теперь можно перевести дух, глотнуть свежего воздуха с дождевой пылью. На улице мелко моросило.